Дмитрий Журавлев: «Запрос на открытость органов власти был, есть и будет всегда»
На днях Открытое правительство и ВЦИОМ представили первую полномасштабную внешнюю оценку открытости российских федеральных госорганов.
В этом году в исследовании принял участие 41 орган государственной власти.
В этом году в исследовании принял участие 41 орган государственной власти.
Источник: dixinews.ru Автор фото: Елена Малкова
Москва, 2 декабря - DIXINEWS.
Результаты рейтинга мы попросили прокомментировать генерального директора Института региональных проблем Дмитрия Журавлева.
– Представленное исследование уже второе по счету, аналогичный рейтинг был составлен год назад. Какие изменения вы отметили бы в первую очередь?
– Не уверен, что будет корректным сравнивать результаты прошлогоднего – пилотного по своей сути – исследования, в котором приняли участие только 10 министерств и ведомств социального блока, с исследованием этого года. Поэтому прямых сопоставлений я бы делать не стал в силу разницы масштабов.
– Хорошо, тогда какие бы результаты нового исследования вы бы отметили как наиболее интересные и показательные?
– Конечно, первое, что бросается в глаза – это лидерство Минобороны России и МЧС России, структур силовых и в хорошем смысле консервативных в том, что касается работы с информацией. Могу предположить, что такой эффект дало использование при проведении исследования социологического инструментария. То есть мы видим, что на восприятие гражданами уровня открытости того или иного органа власти довольно сильно влияет текущая общественно-политическая и экономическая повестка, а также уровень его персонификации. Минобороны и МЧС в общественном сознании довольно плотно увязаны с харизматичной персоной Сергея Шойгу.
Обе структуры в силу очевидных обстоятельств находятся в центре постоянного и повышенного внимания со стороны медиа, делятся актуальной информацией о развитии событий, отсюда, я полагаю, и результат. Одну из ключевых ролей в оценке открытости играет работа по предоставлению информации – оба ведомства с этой задачей прекрасно справляются.
– Но открытость – это еще и организация обратной связи. Можно ли говорить, что в обществе сформировался запрос на открытость органов власти и оно включилось в процесс совершенствования его инструментов?
– Запрос на открытость органов власти был, есть и будет всегда. Но общество – слишком широкое понятие. Я бы оперировал в данном случае термином «референтные группы». У каждого из органов власти они свои, и итоги исследования показывают, что интенсивность и плотность работы с ними существенно варьируется. Одним ведомствам уже удалось наладить диалог, другие пока подтягиваются. В целом же внедрение принципов открытости – процесс небыстрый и зависит от очень многих факторов – технических, организационных, психологических.
– С техническими и организационными факторами более или менее понятно, что вы подразумеваете под факторами психологическими?
– Представители разных референтных групп, даже в случае с каким-то одним конкретным ведомством, открытость понимают по-разному, и, соответственно, запрос у них разный по своей сути. Для бизнеса это, например, прозрачность и объективность конкурсных процедур, для экспертного сообщества – работа общественного совета, для масс-медиа – эффективность работы пресс-службы. Простые граждане – потребители государственных услуг заинтересованы в развитии интернет-сервисов или в возможности быстро найти необходимую информацию на сайте.
К примеру, Минобрнауки России в этом году было вытеснено из топ-5, но работа министерством ведется колоссальная: активизировалась работа Общественного совета, модернизирован сайт, запущены портал открытых данных и портал сопровождения федерального перечня учебников, ведется постоянная работа с обращениями граждан. Возможно, для того чтобы общество смогло прочувствовать эти изменения, нужно какое-то время.
– Какая-то региональная специфика по результатам исследования просматривается?
– Конечно. Опрос проводился в 130 населенных пунктах более чем 40 регионов России. Пока, к сожалению, имеет место некоторая неравномерность внедрения инструментов открытости в Москве и регионах. Эксперты, например, жалуются на слабую работу на местах.
– Очевидно, что результаты исследования станут базой для «работы над ошибками». Вы бы на что обратили внимание в первую очередь?
– На проблему качества предоставляемой информации. К сожалению, во многих министерствах подходят к этому вопросу довольно формально: положено опубликовать – опубликовали, но при этом никто не задумывается о том, насколько легко будет найти документ, прочитать, скопировать и так далее. В этом плане предстоит еще много работы, и я надеюсь, в ведомствах-аутсайдерах будут сделаны соответствующие выводы.
– Представленное исследование уже второе по счету, аналогичный рейтинг был составлен год назад. Какие изменения вы отметили бы в первую очередь?
– Не уверен, что будет корректным сравнивать результаты прошлогоднего – пилотного по своей сути – исследования, в котором приняли участие только 10 министерств и ведомств социального блока, с исследованием этого года. Поэтому прямых сопоставлений я бы делать не стал в силу разницы масштабов.
– Хорошо, тогда какие бы результаты нового исследования вы бы отметили как наиболее интересные и показательные?
– Конечно, первое, что бросается в глаза – это лидерство Минобороны России и МЧС России, структур силовых и в хорошем смысле консервативных в том, что касается работы с информацией. Могу предположить, что такой эффект дало использование при проведении исследования социологического инструментария. То есть мы видим, что на восприятие гражданами уровня открытости того или иного органа власти довольно сильно влияет текущая общественно-политическая и экономическая повестка, а также уровень его персонификации. Минобороны и МЧС в общественном сознании довольно плотно увязаны с харизматичной персоной Сергея Шойгу.
Обе структуры в силу очевидных обстоятельств находятся в центре постоянного и повышенного внимания со стороны медиа, делятся актуальной информацией о развитии событий, отсюда, я полагаю, и результат. Одну из ключевых ролей в оценке открытости играет работа по предоставлению информации – оба ведомства с этой задачей прекрасно справляются.
– Но открытость – это еще и организация обратной связи. Можно ли говорить, что в обществе сформировался запрос на открытость органов власти и оно включилось в процесс совершенствования его инструментов?
– Запрос на открытость органов власти был, есть и будет всегда. Но общество – слишком широкое понятие. Я бы оперировал в данном случае термином «референтные группы». У каждого из органов власти они свои, и итоги исследования показывают, что интенсивность и плотность работы с ними существенно варьируется. Одним ведомствам уже удалось наладить диалог, другие пока подтягиваются. В целом же внедрение принципов открытости – процесс небыстрый и зависит от очень многих факторов – технических, организационных, психологических.
– С техническими и организационными факторами более или менее понятно, что вы подразумеваете под факторами психологическими?
– Представители разных референтных групп, даже в случае с каким-то одним конкретным ведомством, открытость понимают по-разному, и, соответственно, запрос у них разный по своей сути. Для бизнеса это, например, прозрачность и объективность конкурсных процедур, для экспертного сообщества – работа общественного совета, для масс-медиа – эффективность работы пресс-службы. Простые граждане – потребители государственных услуг заинтересованы в развитии интернет-сервисов или в возможности быстро найти необходимую информацию на сайте.
К примеру, Минобрнауки России в этом году было вытеснено из топ-5, но работа министерством ведется колоссальная: активизировалась работа Общественного совета, модернизирован сайт, запущены портал открытых данных и портал сопровождения федерального перечня учебников, ведется постоянная работа с обращениями граждан. Возможно, для того чтобы общество смогло прочувствовать эти изменения, нужно какое-то время.
– Какая-то региональная специфика по результатам исследования просматривается?
– Конечно. Опрос проводился в 130 населенных пунктах более чем 40 регионов России. Пока, к сожалению, имеет место некоторая неравномерность внедрения инструментов открытости в Москве и регионах. Эксперты, например, жалуются на слабую работу на местах.
– Очевидно, что результаты исследования станут базой для «работы над ошибками». Вы бы на что обратили внимание в первую очередь?
– На проблему качества предоставляемой информации. К сожалению, во многих министерствах подходят к этому вопросу довольно формально: положено опубликовать – опубликовали, но при этом никто не задумывается о том, насколько легко будет найти документ, прочитать, скопировать и так далее. В этом плане предстоит еще много работы, и я надеюсь, в ведомствах-аутсайдерах будут сделаны соответствующие выводы.
